Наш корреспондент побывала на хуторе, где живут три девочки, потерявшие маму
Эта история началась для меня с поста в «Одноклассниках» от жительницы Матвеево-Курганского района Анастасии Казак, рассказавшей, что в маленьком хуторе Новопавловском Матвеево-Курганского района, на самой окраине России живет семья Тарасенко, в которой трое деток, у которых всего полтора месяца назад умерла мама. Настя просила своих друзей и знакомых оказать этой семье любую посильную помощь, в том числе в покупке школьных принадлежностей для самого маленького ребенка, который совсем скоро пойдет в первый класс.
Зная Анастасию как человека большой души, много лет помогающего попавшим в беду животным, выхаживающего и пристраивающего в добрые руки самых безнадежных, невозможно было не проникнуться ее обращением и тем более, не отозваться на него.
К сожалению, связь по указанным в посте телефонам соседей была отвратительной – местоположение сказывалось. Так что ехать пришлось почти наугад, зная только домашний адрес семьи Тарасенко и то, что в ней три девочки – все большие умницы.
Ехали мы, купив от редакции в подарок первокласснице всю необходимую канцелярию: от той, что нужна для занятий письмом и математикой, до той, которая необходима на уроках технологии и изобразительного искусства. Плюс везли небольшие подарки от тех людей, которые посчитали нужным чем-то порадовать наших матвеево-курганских детей.
Тем удивительнее было, что встретили нас в хуторе поначалу, мягко говоря, не слишком приветливо. Люди, сидя на лавочках вдоль всей улицы, кричали нам вслед, что теперь из-за нас осиротевших детей отправят в детский дом и обзывали совсем нехорошими словами…
Понимая озабоченность людей, знающих эту семью, такую встречу, конечно, можно понять. Хотя пережить ее было довольно неприятно. Тем более что так меня встречали впервые в жизни…
Но, не для красного словца, я с рождения живу в Матвеево-Курганском районе, где все друг друга знают. И потому с уверенностью могу утверждать, что, по крайней мере, в нашем районе факт потери сразу тремя детьми их матери, физически не может остаться без внимания местных властей. И органы опеки и попечительства в любом случае, вне зависимости от внимания к этому вопросу со стороны прессы или общественности, будут решать с родственниками детей вопрос об установлении над ними опеки.
А мое дело, как простого человека, как женщины, самой являющейся матерью, и как журналиста – просто попытаться хоть чем-то помочь семье, на месте которой завтра может оказаться любая другая. Привлечь внимание читателей «Делового Миуса» к проблеме и, постаравшись не навредить, просто помочь. Потому что это, повторюсь, наши дети.
НАШИ.
Мне всегда нравится, с каким трепетом к попавшим в беду детям своей национальности относятся небольшие по численности народы нашей России. Как они стараются охватить своей заботой каждого «своего»! Посмотрите даже на главу Чечни, который делает все, чтобы вернуть домой, в семьи к родственникам, маленьких деток, увезенных их сгинувшими родителями из России на враждебные нашей стране территории!
Чем же наши русские дети, не по своей воле попавшие в беду, хуже? И почему мы, граждане большой страны, не считаем своим долгом всем миром помогать им? Поддерживать их, жалеть их и беречь? У нас что, так много детей?
Тем более, таких детей, которые встречают тебя со словами, что им стыдно принимать помощь, что они не хотят навязываться и привыкли сами бороться за себя…
Скажите, разве это нормально?
Мама девочек, Ирина Тарасенко, всего полтора месяца назад умерла от онкологии, тяжело проболев перед этим несколько месяцев. Ее семья, как и тысячи других семей, живущих в селах и в отдаленных хуторах страны, совсем небогата. А серьезная болезнь и похороны еще больше снизили этот скромный достаток.
И все же… Старую, доставшуюся матери девочек еще от дедушки, простую деревенскую хату в течение нескольких лет потихоньку приводили в порядок: меняли в ней окна и двери на пластиковые, проводили в нее воду и канализацию, обустраивали санузел и кладовые…
Вместе с покойной Ириной это делал ее гражданский муж и неофициальный отец всех трех девочек – Виталий Леонидович Ткаченко. Их брак не был зарегистрирован, и Ирина официально считалась матерью-одиночкой, но по факту дети сегодня знают своего кровного отца, который живет вместе с ними и ведет в этом доме хозяйство, знают и любят… Точно так же, как и свою бабушку, мать Ирины.
Они все вместе возятся на огромном, соток в шестьдесят, огороде, ухаживают за большим количеством живности, которой уже непривычно много для меня, жительницы райцентра…
«Это мы еще корову продали совсем недавно, – сообщает мне старшая девочка, Вика, по общему признанию, красавица и умница, первая помощница ушедшей матери. Во время нашего разговора девушка, которой через месяц исполнится восемнадцать, вспоминает, как она любила, пока училась в школе, занятия приезжавших в Екатериновку из районного ДК преподавателей по танцам и вокалу. Как с удовольствием участвовала в проводимых концертах. И вздыхает: «Только все это было очень давно…».
Сейчас Вика учится в Таганроге, в медицинском училище. Первый курс она закончила на одни пятерки. Но теперь перед ней встала проблема, как оплачивать квартиру и где ей жить в городе…
А вообще, Викина еще детская мечта – стать врачом. Вика с малых лет хотела помогать людям, особенно детям. Стать врачом и спасать детские жизни – какая красивая и благородная мечта, правда? Но какой золотой рыбке или волшебной фее молиться об ее исполнении простой сельской девочке из далекого хутора на границе России, не имеющей сегодня никаких материальных возможностей жить и учиться в таком богатом и успешном городе, как Ростов-на-Дону?
Рядом с нами, пока мы разговариваем, сидя на табуреточках под навесом, жмутся ее сестры. Средняя – Валечка, которой скоро исполнится десять. «А я, когда вырасту, мечтаю стать парикмахером, – смущаясь, вставляет она свою реплику в наш разговор. – Я мечтаю делать интересные прически женщинам, чтобы они все были очень красивыми! И радовались. А учусь я пока у нашей Вики. Она мне такие красивые косички заплетает, что если бы Вы знали!»
«А ты о чем мечтаешь?» – спрашиваю я Виолетту, самую младшую. Ту, которая в сентябре пойдет в первый класс. «Мне нравится, когда у женщин красивые ногти», – находится Виолетта. И тут же, немного подумав, бойко добавляет: «Но я и петь люблю, и танцевать, и стихи рассказывать. Я в садике больше всех выступала, папа вот подтвердит». «Скажи, папа, что я лучше всех в садике выступала!» – кричит стоящему поодаль отцу это маленькое доверчивое солнышко.
И я серьезно киваю ей головой – верю.
А потом говорю: «Девчонки, тут два пакета со школьными принадлежностями. А в одном – киндер-сюрпризы. А вот тут – сгущенка. Хотите разобрать и посмотреть все сами, что там лежит? А ну, хватайте пакеты и тащите к себе в комнату! Это ж жутко интересно!»
И довольные сестрички убегают в дом, унося с собой ручки, папки, тетради, краски и пластилин…
Знаете, что в нашем разговоре с Викой резануло мне слух больше всего? По роду своей деятельности мне за годы работы в редакции приходилось много встречаться с разными людьми, обращающимися в «Деловой Миус» за помощью. Иногда среди них попадались откровенные проходимцы или просто лентяи, желающие въехать в рай на чужом горбу и перевешивающие свои проблемы на посторонних. Но, по собственному опыту, я скажу: тот, кто больше всех нуждается в помощи других людей, сам ее не просит до последнего. А если уж все-таки жизнь вынуждает его начать просить, то всегда довольствуется такой малостью, которую людям понаглее и посчастливее судьбой и в голову просить бы не пришло. Те, кому больнее и тяжелее всех, когда с ними начинаешь говорить, сначала всегда отвечают, что им ничего не нужно, и они со своей бедой как-нибудь справятся сами. А еще – что им стыдно, если другие о них будут говорить, будто они бедные. Стыдно надевать одежду с чужого плеча. Стыдно принимать подаяние…
Такие слова: «мне стыдно принимать помощь» – я слышала от нуждающихся в помощи людей много раз. Но когда их говорит девочка, которая не должна еще знать, ни взрослой жизни, ни ее боли, ни ее грязи и ненависти, но которая вдруг в одночасье окунулась в эту взрослую жизнь!
Почему мы такие до наплевательства, до ужаса равнодушные и жестокие к тем НАШИМ, кому больно? Почему те, кого, образно, душит жаба поделиться чем-то хорошим, той же одеждой, например, авторитетно поучают всех вокруг, как жить, заранее обгаживая любые добрые поступки тех, кому для чужого ребенка не жалко и новой одежды?
В угоду каким людям или силам мы стремимся заклевать и заплевать идущего с нами рядом по жизни небогатого своего соотечественника, повесив на него хлесткое и презрительное: «нищеброд», словно фашистское клеймо – «унтерменш»?
И почему любому нормальному человеку, банально желающему сделать нам добро, все чаще приходится буквально продираться к нам сквозь нагромождения мусора и гадостей, которыми мы забрасываем души друг друга? Почему нам приходится пробираться и пробиваться, чтобы просто друг друга обогреть, осветить собой, сделать друг другу добро?
Вот какое простое и конкретное добро необходимо сегодня сестрам Тарасенко? Продукты питания им не нужны – у них есть небогатый, но пригодный для жизни дом, ухоженный огород с растущими там овощами и много всякой живности. А вот школьной одежды, в том числе спортивной формы, у младших девочек пока нет. За лето они выросли из всего, а впереди зима. Значит, нужны подходящие по размеру куртки, шапки, брючки, ботиночки и прочие вещи, чтобы не замерзнуть. А все это, особенно для детей, стоит денег, и немаленьких …
На мой взгляд, одежда и обувь – это самое необходимое на сегодняшний день. И то, без чего точно не получится обойтись. И то, что точно будет именно для детей, а вовсе не для их бабушки, отца или домовладения, как опасаются некоторые наши читатели. А когда сытому ребенку тепло и удобно даже в самый злой мороз – разве это не главное? И разве не будет правильно, чтобы каждый ребенок – спустившийся с неба от Бога маленький ангел – был согрет не только своей курткой или ботиночками, но и теплом души человека, подарившего ему эти вещи?
Вы когда-нибудь согревали наших русских ангелов? Кто знает, может, если бы мы однажды взялись отогреть всех замерзающих вокруг нас Божьих посланцев, и в нашей многострадальной России хутора и села прекратили бы выглядеть так, словно по ним Мамай прошел, оставив после себя разрушенные или побитые шрапнелью хаты, поломанные заборы и заросшие кущерями околицы? Кто знает, может, и в наш общий дом пришло бы одно на всех общее счастье? То самое: живое, доброе, огромное, искрящееся и теплое человеческое счастье, о котором мечтает каждый из нас? Большое общее счастье, сливающееся из множества маленьких…
Если честно, то мне тоже немного неловко просить. Но даже самая лучшая одежда – это еще не все. Потому что ребенок – это цветок. Которому, чтобы он нормально рос, требуется время, свет и тепло. И больше всех тепла и света требуется тем цветам, которые только что пережили большую потерю или испытали много горечи.
Девочки, особенно маленькие, обычно еще верят в добрые сказки и очень любят кукол. А еще – страшно рады разным сладким «вкусняшкам»…
Размеры одежды и обуви детей:
Виолетта: одежда от 30 размера, обувь - от 33. Рост – выше среднего.
Валя: одежда 32-34 размер, обувь - от 36,5-37. Рост – средний.
Вика: одежда 44 размер, обувь 40. Рост – выше среднего.
Все вещи для сестричек, при желании, подписав, от кого они, можно приносить в редакцию – по договору с детьми, мы обязательно передадим им все подарки от наших читателей.
Елена Мотыжева
Все статьи