Путешествие длиною в жизнь

Наверное, самые любимые мои редакционные задания – это рассказы об обыкновенных людях нашего Примиусья. Мне нравится встречаться и беседовать с совершенно незнакомыми людьми, узнавая их поближе и стараясь в каждом отыскать что-то свое, уникальное, свойственное только этому человеку.
Зная это мое «увлечение», собкор «Делового Миуса» по Куйбышевскому району Евгений Григорьевич Пужаев недавно передал мне адрес и телефон своей землячки – жительницы села Куйбышево, воспитателя детского сада Аленушка, Эланы Анатольевны Поклад, за свою жизнь пожившей в четырех разных государствах и в итоге выбравшей Россию.

От Казахстана до Узбекистана
Элана – это папа так меня назвал. Нравились ему экзотические имена. Скорее всего, имя я получила в честь известной чешской фирмы, которая производит спортивный инвентарь. Папа и сестру назвал необычно – Иванна, наверное, потому что хотел, чтобы родился сын.
А Поклад - украинская фамилия, по-русски означает что-то вроде слов «залежи», запасы». Даже не знаю, от кого она досталась моему отцу, он воспитывался в детском доме.
Родилась я в Казахстане, в Карагандинской области. Моя мама была там строителем, а папа - шахтером. Папа всю жизнь искал своих родных, пока не нашел оставившую его в детстве мать в Ташкенте, столице Узбекистана. После этого вся наша семья туда переехала.
Я до сих пор вспоминаю, как хорошо было в Узбекистане в то время. Мы жили прямо в центре города.
Все приятные моменты моей юности связаны с Ташкентом: там я заканчивала школу, потом училась в институте, там получила диплом учителя и начала работать в школе. Так прошло еще двенадцать лет моей жизни.
А потом, как-то вдруг, я встретила мужчину, за которого вышла замуж. Мой муж был строителем из Сербии, работал в Ташкенте на одной из крупных строек в аэропорту. После ее завершения я, как всякая порядочная жена, вместе с мужем решила ехать в Сербию.
Наверное, вы скажете, что у меня вдруг какая-то сумасшедшая любовь возникла? Нет, не думаю. Возраст, все-таки, чтоб голову терять. Мы оба были взрослые люди, принимающие взрослые решения.
Хотя, именно решение поехать в Сербию, в чужую и неизвестную мне страну, наверное, можно посчитать за прыжок «в омут головой». Было ли мне страшно? Нет, не было. Сербы – славяне и такие же православные христиане, как и мы. А сама страна – все-таки центр Европы. Когда я туда поехала, там еще и слыхом не слыхать было ни о каких отделениях Косово или НАТОвских бомбардировках. На дворе стояли девяносто шестой и девяносто седьмой годы, когда многое еще напоминало о великой Югославии и «Югославском экономическом рае».

От Узбекистана до Сербии
Отношение к русским и тогда и до сих пор в Сербии было и есть отличное. К тому же, в стране живет огромное количество женщин из России, которые вышли замуж за сербов. Их даже не десятки – сотни. Так что проблем с недостатком соотечественников у меня не было. Напротив, до сих пор есть подружка, бывшая сибирячка, а ныне - гражданка Сербии, с которой я переписываюсь.
Сербия мне очень понравилась. Очень. Наверное, если бы я могла выбирать, я осталась бы там навсегда. Там прекрасный климат, до безумия красивая природа и везде идеальная чистота. Такого, как у нас, когда люди вываливают мусор по берегам рек и вдоль дорог, нет. Просто не принято. Чистота в той местности, где я жила, вообще была идеальная – вокруг не было ни заводов, ни фабрик. Вода и воздух – чистейшие.
Я жила в селе Тарнава, это близ города Тито Ужица. Природного газа и угля в этих местах нет, поэтому жители выращивают и рубят лес, каждая семья на своем участке, и таким способом отапливает зимой дома.
Вообще, там на каждую семью приходились очень большие участки, не только леса, но и огорода, и пастбища. Все дома строятся минимум, двухэтажными, но часто и трехэтажными. Улочки, даже в селах, узенькие, как в средневековых городах.
Практически у всех жителей большое подсобное хозяйство: коровы и овцы. Овцы вообще предпочтительнее – они больше приспособлены находить питание и выживать в горной местности.
А Сербия – это горы. Я просто обожала их! Ночью, когда выйдешь во двор, возникает такое ощущение, что протяни руку – и схватишь звезду. В горах звезды кажутся висящими прямо над головой, а воздух - прозрачным…
Когда мы приехали, в горах как раз начался настоящий бум по выращиванию малины. Все жители Тарнавы, кто мог себе позволить закупить саженцы, разбили на своих участках настоящие плантации. Эта малина, в основном, шла на экспорт. Я, хотя и не имела сербского гражданства, легко устроилась работать на «холоднячу» - это завод, занимавшийся заморозкой, фасовкой и упаковкой малины, которая потом отправлялась Польшу, в Германию и в Венгрию. До сих пор помню запах этого малинового изобилия всех сортов, форм, цветов и размеров…
Бытовало и сейчас бытует мнение, что сербы – бедные люди. Но это не так. Очень многие из них жили достаточно зажиточно, богаче среднего россиянина. А еще – сербы более открыты миру, легки на подъем, что ли. Там это принято – постоянно ездить за границу: на работу, на выходные, в отпуск, к родственникам. Среднестатистический серб, даже житель села, меняет паспорт каждые два года, просто потому, что заканчиваются странички, куда ему ставят штампы при пересечении границы.
Возможно, конечно, что такой активный образ жизни – результат того, что в стране высокая безработица, и что сама Сербия – очень маленькая страна, но - факт остается фактом, сербы много путешествуют.
Много путешествовать приходилось и мне, уже с моим мужем. Например, полгода я прожила в Ессентуках, где супруг работал на строительстве гостиницы. Но меня этим не удивишь. Я просто обожаю разные поездки: в юности объехала всю Прибалтику, была в Калининграде, Москве, Минске, Душанбе, Фергане, Бухаре, в Ялте. По «Золотому кольцу» путешествовала. Так что поездки и жизнь «сербской жены» меня тоже не тяготили.
Под бомбежки я не попала просто чудом. В январе я поехала в Ташкент, у меня истекал срок действия паспорта, надо было его продлять, а в феврале НАТО начало бомбить сербские города и села. Потом, когда бомбежки кончились, и я прилетела в Белград, я увидела, во что там превратились дома. В основном, конечно, бомбили столицу и крупные города, но иногда «доставалось» и деревне. Одна бомба, как говорили жители Тарнавы, была сброшена и на их землю. Они потом всем селом ходили смотреть воронку. Я не ходила… Мне хватило того, что я увидела в Белграде.
В Сербии нет отчеств в привычном нам понимании. И имена немножко другие, не такие, как в России. Мне не очень нравились сербские имена, которыми муж хотел назвать нашего сына, но одно я, все-таки, выбрала. И назвала своего ребенка Тихомиром, в честь деда моего мужа, участника войны.

От Сербии до России
Я люблю не только Сербию, но и Узбекистан. Все узбеки – это очень гостеприимные, добрые и открытые люди.
Я вообще с болью и с теплом вспоминаю времена Советского союза, когда я жила в Узбекистане. В моем классе учились и дружили русские, украинцы, узбеки, евреи, немцы и осетины. И нам нечего было делить. И каждый верил другому. И каждый был готов столько друг для друга сделать!
Потом все рухнуло. Уехали евреи, за ними – немцы и осетины. Откуда-то вдруг вылезла фанатичная религиозность, какая-то нетерпимость, желание во всех бедах обвинить другого…
Вот я смотрю, сравниваю, как все было и во что это превращается, мне не нравится. Сейчас не то, что взрослые, даже дети поменялись. Не такими стали, как те, которых я учила двадцать лет назад. Злоба какая-то в людях появилась, какая-то закрытость. Во многих семьях тепло и свет любви померкли. Семья, дети цениться перестали. Авторитет учителя, что раньше незыблем был, почти ни во что превратился. Один бог знает, почему мы к этому пришли… А тогда, в девяностые, все только начиналось.
Тогда в Ташкенте начали возникать националистические настроения, и всей моей родне пришлось переезжать в Россию. Русские в то время буквально бежали из страны. Сначала уехала сестра вместе со своим мужем-военным, потом мы перевезли родителей. Хорошо, тогда еще не было таких проблем в получении паспортов, и у меня было два гражданства: Узбекистана и России.
Почему я оказалась в Куйбышево? Из-за сестры. Ее мужу, который служил в Ташкенте, летал на вертолете, предложили переехать в Ростов. Вся их часть тогда в одночасье перебралась в Ростовскую область. Село выбрали потому, что в селе, в отличие от города, можно было купить нормальное жилье, а не квартиру-«однушку».
После в Куйбышево перевезли и наших родителей, они уж старенькие были. Сестра вскорости переехала в Новошахтинск, а родители так и остались на селе. Поэтому, когда мне пришло время вернуться, вопрос, куда ехать, решился как-то сам собой…
С мужем мы разошлись, когда сыну было всего шесть лет. Наверное, потому, что у меня кончилось свойственное всем русским женщинам терпение. Характер у мужа был очень тяжелый, на все уступки приходилось идти мне одной. А он этого не ценил. Вечно это, в любом случае, продолжаться не могло.
После развода я хотела остаться в Сербии, мне там очень нравилось, и была такая возможность, но как раз сильно заболел мой отец, пришлось возвращаться.
С тех пор с мужем мы больше не виделись. Алименты он мне никогда не платил, хотя у меня на руках было решение суда. Но… Кто и как будет взыскивать алименты с жителя другой страны?
А еще – муж не отдавал мне сына. Долгое время, целый год, буквально «мотал мне нервы», не давая разрешения на выезд. В итоге в Россию я уехала по старому, просроченному разрешению на пересечение границы, в которое, по счастью, ни сербские, ни российские пограничники не заглянули. Удивительное было везение!
В России я опять вернулась к своему призванию - стала учителем. Работы было мало, выбора – практически никакого, а себя и сына надо было как-то кормить. Я ведь не получала никаких пособий, даже «детского». Поэтому, когда предложили идти учителем начальных классов в село Русское, я не раздумывала особо.
Несколько лет проработала в школе. А потом, когда появилась возможность сменить работу на более близкую к дому, я пришла в детский сад. Здесь и тружусь до сих пор, работаю старшим воспитателем.
Детей я просто обожаю, и, наверное, они меня тоже любят: часто буквально виснут на шее. А еще им интересно, когда я начинаю заниматься с ними квиллингом – клеить из узких полосок цветной бумаги разные цветы и узоры. Вместе мы такие выставки потом организовываем, посмотрите на нашем сайте!
В школе, конечно, зарплата была побольше. Но, с другой стороны, и бумажной работы было намного больше. Да и то, что дом рядом с работой, буквально в двух шагах, когда не нужно с риском застрять в сугробе ежедневно ехать за несколько километров, тоже чего-то, да стоит.
Единственное горе: сейчас у меня нет возможности путешествовать. Не только потому, что нет денег, но и потому, что нет времени. Жаль, безусловно, но что делать? Надеяться мне особо не на кого и помогать тоже некому – родители умерли, а остальные родственники проживают в других городах, даже с сестрой я теперь вижусь очень редко. Я и сын – вся наша семья.
Жить на селе, следить за домом, держать хозяйство и поднимать одной ребенка – это, несомненно, очень трудно. Но, все же, жизнь на селе намного проще и спокойнее, здесь люди другие – это я вам как коренная горожанка говорю.

Самая большая трудность и самая большая надежда
Наверное, со времен возвращения самой большой моей бедой стало отсутствие у сына российского паспорта. В свое время его сербский был просрочен. Чтобы его продлить, мне надо было вместе с сыном вернуться в Сербию, а у меня не было ни денег, ни желания встречаться с отцом моего ребенка.
Я прошла все инстанции, все двери. Раз пять ездила только в Ростов. Никто, ни в Куйбышево, ни в Ростове, ничем не мог мне помочь, ситуация с моим сыном не подходила ни под какую категорию.
В конечном итоге, меня послали в Москву, в посольство Сербии, продлять злополучный паспорт. В посольстве ответили, что без официального разрешения отца паспорт сыну не продлят. А муж, с которым я созвонилась, отказался вообще что-либо делать, сказал, что больше это не его забота...
Я буквально опускала руки – у сына в десятом классе нет ни паспорта, ни полиса, он никуда не может поступить после школы! Он – не гражданин! В коридорах областного «паспортного стола» какой-то мужчина посоветовал мне обратиться в Москву, в ФМС России. И я написала, ведь больше надеяться было не на кого. Через месяц мне прислали официальный ответ, на который Ростов опять ответил отказом. Тогда из Москвы прислали повторное письмо, и вот теперь, в течение полугода, мы ждем, когда наша проблема, наконец-то разрешится благополучно, Тихомир получит паспорт.
Я очень счастлива, что у моего сына появилась надежда учиться и выбрать себе профессию по душе. Он у меня – художник. Все картины в доме нарисованы его руками. Тихомир не раз побеждал в региональных, всероссийских и даже международных конкурсах. Талант рисовать ему достался от моего отца и был развит в нашей куйбышевской школе искусств, за что я безмерно благодарна ее педагогам.
А еще, мой сын – спортсмен, имеет кучу медалей и полсотни грамот за победы в разных соревнованиях. Какую специальность он выберет, с чем свяжет жизнь дальше – с живописью или спортом – я пока не знаю. Но главное: он уже сможет выбирать.
Вообще, сын - это самый главный смысл всей моей жизни, ее главная ценность… Сын – это то, во имя чего и ради чего я живу.
Мне кажется, для каждой нормальной женщины, дети – это главное. Будут они живы, здоровы и счастливы – и душа у их матери будет спокойна. А себе – себе бы я только здоровья и пожелала, потому что, когда оно есть, все остальное – по плечу…

Елена Мотыжева
Матвеев Курган - Куйбышево

Все статьи