На Донбассе опять «замиряются»…

На Донбассе опять «замиряются»…

 

Мы не виделись с ним месяцев пять, может, больше. Все это время он пропадал где-то на Донбассе. И вот он снова передо мной – мой хороший знакомый и надежный друг Анатолий, сотрудник одной из международных миссий, работающих в зоне донбасского военного конфликта.

 

Легкое ранение и смерть от заражения крови

Он здоровается, протягивая мне пачку донецких и горловских газет. И тут же достает из кармана и кладет в мою руку пулю пятидесятого калибра, слегка деформированную от удара, говоря при этом:

– Пуля пятидесятого калибра, диаметром 12,7 миллиметров, бронебойная, от американской снайперской винтовки. Ни у российских, ни у украинских вооруженных сил такого оружия нет. Пуля задела дерево и упала рядом со мной. Снайпер меня просто «попугал»… А если бы стрелял всерьез, никакой бронежилет меня бы не спас – такая пуля пробивает БТРы.

Спрашиваешь, как война? Война на Донбассе продолжается, и неизвестно, когда закончится. «Укропы» недавно получили 155-миллиметровые самоходные гаубицы откуда-то из Германии. В них, как говорят, половина экипажа – немецкие добровольцы, а половина – добровольцы Украины, которых обучают эти немецкие инструкторы.

Я недавно опять был на линии фронта, в Горловке. Ситуация там довольно хреновая. В городе практически не осталось хороших врачей и медсестер, есть серьезная нехватка медикаментов. Поэтому там даже легкое ранение (а город обстреливается постоянно) может обернуться для человека огромными проблемами. Недавний случай: социальный работник, женщина, обслуживающая пожилых людей, при переходе из одного дома в другой попала под минометный обстрел. Осколок угодил в бедро, ранение было легким. В госпитале осколок удалили, рану обработали и зашили. Через восемь дней после случившегося эта женщина умерла от заражения крови. Глава сельской администрации поселка Зайцево – это пригород Горловки, нечто вроде нашей Сад-Базы – заявил, что такой случай – не единственный, и очень много людей, около девяноста процентов, погибают сегодня в их прифронтовой зоне именно по причине невозможности получить квалифицированную медицинскую помощь и найти необходимые медикаменты даже после легкого ранения. Погибают именно от заражения крови…

 

Поцелуй дохлой крысы и гражданка Канады

– А еще у меня вот что есть! – С этими словами Анатолий протягивает мне из кармана брюк нарукавную нашивку карательного батальона «Азов», на которой изображен всем известный знак «волчий крюк». И продолжает:

– Это мне один из международных наблюдателей подарил, британец по национальности – ему на КПП между Украиной и ДНР в качестве презента какой-то «укроп» дал. И этот англичанин, по всему было видно, очень хотел от нашивки избавиться. Вот и передал ее мне – тоже, вроде сувенира. Хочешь, оставь себе. Я ее вез, только для интервью, чтоб показать тебе, что фашизм, точно, как в «СС» – всего в ста километрах от твоего дома, если по прямой…

Я с неохотой беру из рук Анатолия нашивку. Она явно новая, никем «неодеванная». Но ощущение от нее, будто прикасаешься к чему-то грязному и омерзительному… Я возвращаю ему «презент» и отвечаю:

– Нет, она, даже как экспонат, вызывает слишком много неприятных чувств, словно вымазываешься об нее какой-то невидимой грязью. Такую гадость мерзко даже просто взять в руки, тем более – нести в собственный дом. Настоящая мерзость, лучше дохлую крысу поцеловать – возьми обратно, выброси эту дрянь куда-нибудь, с глаз подальше. А лучше – сожги.

Анатолий кивает:

– Верно. Мерзость – это именно то слово, которым можно назвать этот расшитый кусок ткани.

Убирает нашивку с глаз вон и продолжает:

– Был я и на своем «любимом» горловском блок-посте «Шанхай». Там опять накануне пробили пулями и осколками водовод. МЧС Донецкой республики работал на этой аварии, заваривал пробоины. С той, «укропской», и с нашей, «ДНРовской» стороны дежурили наблюдатели международных миссий и военные чиновники России и Украины – представители совместного международного центра по координации и контролю, чтобы дать возможность людям беспрепятственно «залатать» трубу. Сварщики заваривают дыры, а рядом с ними сразу после окончания работы, сантиметрах в пятидесяти от места предыдущей пробоины – «бум», – и новая дырка! Это «развлекается» снайпер, как раз вот такими бронебойными пулями пятидесятого калибра из американской снайперской винтовки…

Представитель России, майор, находящийся на территории ДНР, звонит своему украинскому коллеге, представителю координационного центра от Украины, находящемуся с другой стороны линии фронта, и говорит: «С вашей стороны по нам работает снайпер. Можешь это прекратить? Люди боятся ремонтировать». Тот ему отвечает: «Все мои снайперы на месте. Я не знаю, кто там по вам работает. Это не мои». Наш майор ему: «Ты уверен, что все твои налицо? Мы тогда этого «снимем», раз он не твой». Украинский майор: «Снимайте, это – точно не мой».

Снайпер ДНР и «снял» этого неизвестного «развлекающегося» стрелка. Оказалось, что это – гражданка Канады, тридцати восьми лет. Винтовка пятидесятого калибра, «Made in USA», год выпуска – 2016-й. Повисла эта гражданка на том же дереве, где сидела. Канадку четыре дня никто не трогал с веток – у нее была очень большая, красивая грудь, мужики-«ДНРовцы» долго рассматривали эту красоту в бинокли. Когда «красота» стала очень вонять – сняли.

Анатолий замолкает на минуту, сморит в сторону и вдруг произносит странную реплику, как мне поначалу кажется, отступающую от темы:

– Если тебе нравится серьезная и опасная охота, нравится не просто убивать, но и щекотать себе нервы опасностью для собственной жизни, то ты едешь на сафари куда-нибудь в Африку. Платишь там пятьдесят тысяч долларов и получаешь лицензию на десять дней охоты на одного-единственного льва. И еще вопрос: найдешь ли ты этого льва, и удастся ли тебе выстрелить в него. Пятьдесят тысяч долларов ты потеряешь в любом случае.

Потом смотрит на меня и продолжает мысль:

– А вот на Донбасс сегодня можно за совсем скромную сумму приехать из любой точки земного шара на такое же «сафари». Отстреливать людей, сколько твоей душе угодно, без всяких лицензий, не неся за этой никакой ответственности. Зато, как говорят эти нелюди, «получая полное удовольствие и удовлетворение»…

 

Шанхайский Шнырь и сапер с образованием сварщика

На этом же «шанхайском» блок-посте, – делится дальше Анатолий, – с нынешней зимы живут две собачки. Обе «дворянской» породы. Одна – «мальчик», кличка – Шнырь, другая, – «девочка», кличка – Чуня. Так вот, где-то за пятнадцать минут до обстрела обе эти собаки начинают лаять, будят всех. Народ прячется в блиндаже и пережидает обстрел. Как собаки чуют, что он начнется, я не знаю. Наверное, так же, как звери чуют другие бедствия, типа цунами или землетрясения. Чуня, кстати, легко находит все «растяжки». А Шнырь – вообще уникум! Как-то в конце марта ночью прибежал в блиндаж и начал лаять. Его пинками выгнали на улицу, чтобы не мешал спать. А беспокоился пес потому, что на растяжке неподалеку от поста подорвался олень, и собака нашла его. Шнырь вернулся к месту взрыва, взял переднюю ногу оленя, принес ее в блиндаж, и снова начал всех будить. А после привел к туше людей. Так ополчение две недели ело оленину. Ну и Шнырю, конечно, досталось.

 

Донецкие «лягушки» и показательное разминирование Пальмиры

– Что меня поразило в жителях ДНР больше всего, – продолжает рассказ Анатолий, – так это их саперные бригады. Человек идет с одним металлическим щупом, без всяких миноискателей, по заснеженной равнине, заросшей сухой травой. Где-то в этом поле-огороде установлены растяжки из тонкой металлической проволочки, едва ни с волос толщиной, совершенно незаметной на первый взгляд. И этот сапер, я не знаю, каким-то непостижимым, почти звериным чутьем, находит эти «растяжки» и извлекает установленые «укропами» мины.

Я спросил у командира взвода, есть ли у него военное образование и кто его учил «саперить». Он ответил: «Специальность, на которую я учился – «технология сварки». В июле 2014 года я сам подорвался на такой же «растяжке» и, когда выписался из госпиталя в октябре, решил посвятить себя этой работе, чтоб больше никто на «растяжках» не подрывался. Стал сначала рядовым сапером, потом – командиром взвода».

На заснеженном поле на окраине дачного поселка этот человек со своим взводом нашел четыре мины ОЗМ-72, фактически мины-«лягушки». У них срабатывает взрыватель, они подскакивают на высоту 90-120 сантиметров, и взрываются, разбрасывая в разные стороны по четыре с половиной тысячи осколков каждая. Радиус сплошного поражения при взрыве одной «лягушки» – это когда в тебе будет минимум семь осколков – тридцать метров.

Этот «сапер-сварщик» при мне нашел в том поле четыре мины. Три выкопал и вывернул у них взрыватели, а четвертую взорвал на месте, так как она была поставлена «на неизвлекаемость». Как он определил эту «неизвлекаемость» – для меня до сих пор загадка. Потом он признался мне, что «работал» в этом месте явно профессионал, а не просто мобилизованный в ВСУ курсант саперных курсов. Все снятые мины со взрывателями ополченцы после отнесли к машине и пообещали поставить эти украинские «подарки» теперь уже против самих «укров».

Анатолий снова замолкает, а после вдруг суровеет и говорит:

– Знаешь, я не просто преклоняюсь перед этим человеком, перед его мужеством и верностью родной земле – мне безумно стыдно за нашу Россию. Мы нашли средства и послали разминировать далекую сирийскую Пальмиру самых опытных специалистов, имеющих и самые современные средства разминирования, и специальную защитную амуницию. А на Донбассе, где живут наши русские люди, в это время местный мужик, простой сварщик, абсолютно лишенный всякой защитной одежды, вынужден с простым металлическим прутом выковыривать из земли мины, чтобы на них, выйдя в огород, не подрывались его жена и дети…

 

Мечты о возращении в Россию и молитвы олигарху Фирташу

– А как сам город? – спрашиваю я. – Какие настроения у людей? Что с ценами?

Анатолий вынимает сигарету, предлагая мне: «Будешь-не будешь», закуривает и отвечает:

– Горловку сейчас «подлатали», выглядит город более-менее сносно. Во всяком случает, гораздо лучше, чем его пригороды. Все цены в рублях и на любой товар в среднем раза в два выше, чем в Ростовской области. Солярка – 70 рублей литр. И вся она – российского производства, кто-то делает «бизнес». При этом пенсии – не выше 2500 рублей, зарплата врача – 6000 рублей.

А настроения… Простые люди всей душой мечтают о прекращении войны. Мечтают, чтобы ДНР, как и Крым, обязательно присоединился к России… «Впихнуть» их обратно в Украину не получится уже никогда. Я был в одной из горловских девятиэтажек. В квартиру восьмого этажа прилетел снаряд и взорвался внутри. Муж, жена, девятилетний мальчик и двухлетняя девочка вылетели в окно – их просто выбросило взрывной волной, ударив о землю. Вся семья погибла. Все соседи, все жители на этой и соседних улиц знают, что в смерти этой семьи виновата их бывшая страна. Разве все эти люди после всего случившегося и даже просто увиденного смогут хоть когда-нибудь сказать: «Слава Украине»?..

Иногда среди ставшего в городе уже привычным ужаса все-таки случаются чудеса. Я был в городской школе номер пять, которая очень сильно пострадала от обстрела. И там как раз начали делать ремонт, восстанавливая окна, крыши и штукатурку. Мне рассказали, что накануне какой-то бизнесмен из России, не афишируя своего имени, прислал этой школе шесть миллионов рублей. Директор, все учителя и все ученики очень хотели бы найти этого человека и поблагодарить его, хотя бы написать ему письмо. Но не знают, кому писать и кому говорить «спасибо». Известно лишь, что деньги передали из города Москвы. Без имени, «от неизвестного благотворителя»…

Лично для меня еще одним большим открытием стал горловский завод «Стирол», принадлежащий украинскому олигарху Дмитрию Фирташу, на арест которого в Украине выдан ордер. Из пяти тысяч работников завода сейчас работают всего полторы, поддерживают оборудование в исправном состоянии – завод законсервирован. Запускать его нельзя, там производится аммиак, порядка четырех с половиной тысяч тонн в сутки, и если случится серьезный обстрел, катастрофа будет такой, что вымрет не только весь Донбасс, но и вся Ростовская область, даже до Краснодара докатится… Потому хранилища пусты.

Я был в кабинете генерального директора завода «Стирол». По сравнению с ним кабинет Путина по телевизору – простая комната в общежитии. Только аквариум – метров пятнадцать в длину, и в нем плавает стая сомиков килограмма по три каждый! К Фирташу можно относиться по-разному, личность он неоднозначная. Но после визита на это предприятие и общения с его сотрудниками я его зауважал. Мне рассказали, что до войны Фирташ всегда неожиданно приезжал на завод, и всегда первым делом шел в столовую. А там брал себе «из общего котла» стандартный обед рабочего. И не дай бог, если ему что-то не нравилось – шеф-повар в тот же миг был уволен. Следующего нанимали в ресторане на Крещатике за в три раза большую, чем киевская, зарплату плюс оплачивали квартиру ему в Горловке. При этом солидный комплексный обед для сотрудника на заводе стоил всего десять гривен, хотя его себестоимость обходилась в сто. Девяносто гривен доплачивал Фирташ – из своего кармана.

Сейчас три с половиной тысячи человек, которые находятся в вынужденных отпусках из-за войны, сидят дома и получают тот же оклад, что у них был до начала боевых действий, с условием, что они никуда не уедут из города и в любой момент будут готовы приступить к работе. Как мне рассказали, рассуждает олигарх так: «Главное для меня – сохранить на моем предприятии хороших специалистов. Потому я буду платить им даже за вынужденный простой. Если я лишусь уехавших в другие регионы профессионалов из-за того, что им нечем кормить семью, после окончания войны мне придется сначала долго искать новых, обеспечивая им переезд и жилье, а потом еще и обучать всех этих людей за свой счет, пока эффективность работы новых работников достигнет эффективности нынешних». Такие бы ум да бережливость всем нашим управленцам и собственникам! Ведь на «Стироле» на Фирташа все молятся, не важно, что он – олигарх…

Анатолий затянулся сигаретой в последний раз, бросил бычок в урну и поднялся:

– Ладно, засиделся я с тобой. А у меня – автобус, бежать надо. Кстати, совсем забыл – я ж привез тебе еще и почтовые марки ДНР! Вот, держи, а то чуть обратно не увез. Они, правда, не признаются почтами ни одной страны мира, и имеют хождение только на территории непризнанных республик, но тем и ценнее… Настоящий раритет для филателиста!

Дмитрий Иловайский

Все статьи