Его имя в сердцах тысяч покровчан

Война, на мой взгляд – это не только героизм, мужество, отвага, ежедневная борьба за выживание: себя, близких, тех кто постоянно рядом с тобой. Но и тяжелейший труд. Документальный очерк из жизни такого бесстрашного воина предоставил Михаил Родников из Неклиновского района, также занимавшийся поиском истины времен Великой Отечественной войны.

Это Михаил Васильевич Силантьев – бывший танкист и житель г. Новошахтинска, участник боя 8 марта 1942 года за освобождение сел Рясное, Покровское и города Таганрога. В этом бою он был командиром взвода боевой разведки. Назначил его и ставил задачу на исходных позициях взводу сам комбат, Герой Советского Союза М.В. Юдин.

Начинаем рассказ (от первого лица) эпизода из жизни человека, чье имя навсегда вписано золотыми буквами в сердцах тысяч покровчан…

«8.03.1942 г. я был командиром танкового взвода. Мои три танковых экипажа по плану боя шли во главе 2-го танкового батальона М.В. Юдина. За нами по ходу боя должны были идти и развивать успех все танки нашего батальона.

Перед моим взводом, также как и перед второй «тройкой» танков, которая одновременно с моим взводом должна была идти в сторону села Покровское, была поставлена задача: идти на большой скорости в сторону с. Рясного, а затем с. Покровского – выявить огневые точки врага, приняв огонь на себя, и после этого, как только немцы начнут стрелять по нашим танкам, возвращаться на второй исходный рубеж. Этот второй исходный рубеж по плану боя намечался уже на отвоеванной у врага территории.

С этого 2-го исходного рубежа мы должны были вместе с остальными танковыми экипажами нашего батальона, идти в сторону с. Рясного и с. Покровского с целью освободить эти населенные пункты, захватить переправу через реку Миус, а затем, развивая успех – переправиться через Миус, наступать дальше, при поддержке морской пехоты и воинов пехотных подразделений, находившихся на санях, прицепленных к нашим танкам, выйти к побережью Азовского моря западнее города Таганрога, окружить и уничтожить таганрогскую группировку фашистов.

Задачу перед боем нам ставил лично командир 2-го танкового батальона капитан Юдин М.В. Ему самому, видимо, не по душе был разработанный в штабе план ведения боя. Так как и по интонации, и по выражению лица в те минуты видно было, что этот план ему не нравился. Но приказ есть приказ…

Как оказалось, план боя был разработан крайне неудачно. Мы в ходе боя вынуждены были по крайней мере дважды подставлять правый борт своих машин под вражеские пушки.

Это обстоятельство, в конечном счете, по-видимому, сыграло роковую роль в ходе боя Покровской наступательной операции. Так как, вы теперь уже знаете об этом: 8 марта 1942 года 2-ой танковый батальон М.В. Юдина нашей 63-ей танковой бригады был фашистами практически полностью уничтожен. Большинство танков батальона подорвались на минных полях, а остальные были подбиты вражеской артиллерией.

К тому же наши танки в этом бою практически лишились поддержки пехоты, танки шли на больших скоростях – 55 км/час, и сани, прицепленные к ним, разлетались в щепки, так как перед боем была оттепель, а затем мороз к утру, видны были земляные кочки, ухабы, камни. От тряски моряки с саней соскакивали на ходу, не выдерживали. Да и небезопасно было на них находиться, сани рассыпались на ходу. Затем снова оттепель. Помню, как в Джерегановой балке (окраина Покровского – ред.) шла вода по грудь. А морякам и пехоте надо было через нее переходить. И вот тогда мы, танкисты, так как были в комбинезонах, переносили их через балку на себе. А к вечеру снова мороз. Мы не могли пошевелить руками и ногами, комбинезоны замерзли. Кое-как сняли их, укутались в одеяла, так как они имелись у нас в танке. И, промерзшие насквозь, ожидали отвода на исходный рубеж всю ночь. Только под утро мы получили приказ отойти на исходный рубеж. Так начинались первые бои, в которых участвовала наша 63-я танковая бригада с начала ее формирования в серебряном Бору…

А перед боем 8.03.1942 г. наша 63-я танковая бригада совершила марш из города Ростова-на-Дону на выжидательный рубеж западнее с. Политотдельского. Бригада, только-только сформировавшись в Серебряном Бору, была в срочном порядке переброшена на юг, в Ростов-на-Дону, а затем в район западнее с. Политотдельского, возле небольшого хуторка, в котором было всего 3-4 домика. Отсюда мы пошли в наступление.

Первый исходный рубеж проходил где-то в 4-5 км от нейтральной полосы. Проходившей между нашей и вражеской линиями фронта. Именно с первого исходного рубежа первыми в бой пошли мои три «Тридцать четверки», одной из которых командовал я (номера танка уже не помню), вторым танком Т-34 командовал мой боевой друг младший лейтенант Петя Пращин. Фамилию командира третьего танкового экипажа никак не могу вспомнить. А ведь иногда эта фамилия мне приходит в голову. Дело вот в чем.

Когда фашисты обстреляли три моих танка, идущих на с. Рясное, мой танк наскочил на мину. Танк подкинуло, встряхнуло. Я ударился виском об один из приборов в танке и на некоторое время потерял сознание. Очнулся от того, что Медведев тормошил меня за руку: «Миша, ты жив? Что с тобой, товарищ командир!?». Я пришел в себя, чувствую, наш танк дергает. Когда мы въехали в балку Джереганову (мы у себя в бригаде прозвали ее потом «балкой смерти»), повыскакивали из танка, то увидели такую картину: вражеской миной вырвало средний каток и вдоль гусеницы – кусок ее, состоящий из половинок семи звеньев. Но гусеница при этом не распалась.

Позже, ремонтируя танк, мы увидели причину: в момент взрыва на остатках пальцев образовались заусеницы, а концы некоторых из них были даже загнуты в сторону, зацепляя о другие детали ходовой части. Поэтому, видимо, наш танк дергало при движении.

Кроме того, фашисты стреляли в наши танки стальными болванками и одна из таких болванок залетела в мой танк, в районе боеукладки буквально срезав взрыватель на одном из снарядов. Почему не произошел взрыв, для меня и сейчас это остается загадкой. Просто чудо какое-то совершилось, да и только! И сейчас еще жутковато вспоминать. Именно вот этой своей трагичностью и врезался мне в память бой 8 марта 1942 года, за ваше село Покровское и село Рясное. Были мы тогда на волосок от смерти. Да, в сущности все мы в тот день побывали у нее в лапах. Немногим удалось вырваться… Моему экипажу повезло. Вслед за моим танком в балку Джереганову ворвался объятый пламенем танк Пети Пращина. Находились мы здесь в мертвой зоне и под обстрел вражеских пушек не попадали, хотя шел бой, невдалеке рвались снаряды, свистели пули… Мы-то уже повыскакивали из своей машины, слышим – барабанят они изнутри своей машины (Петра Пращина – ред.), что-то кричат, а не выскакивают, хотя танк их остановился рядом с моим. Горит… Мысль: «А вдруг у них не израсходован полностью боекомплект снарядов? Будет взрыв!». К счастью, все обошлось хорошо. Мы поняли, у них заклинило люк на башне. Я схватил кувалду, мой механик – водитель монтировку и кое-как сбили люк у них на танке. Вражеским снарядом или такой же болванкой у них на башне срезало зенитный пулемет, и, видимо, поэтому, каким-то образом заклинило люк. У моей машины такого пулемета на башне не было, а у Пети Пращина был.

Ребята повыскакивали из горящей машины в противогазах, вытащили своего заряжающего, который был убит. Оказалось, вражеская болванка угодила в аккумуляторы. С горем пополам мы добрались на свою территорию. Третий танк моего взвода из боя так и не вышел, был подбит под селом Рясное. Танк мой еле двигался, его все время дергало… Один только мой танк в бою 8.03.1942 г. под с. Рясное раздавил 4 противотанковых вражеских пушки и 4 миномета, а потом еще 2 противотанковых орудия. Пушек у врага в том районе, с. Рясное и с. Покровское, было очень много.

Не успели мы прибыть на свою территорию, к нам на встречу подъехала автомашина. В ней находился кмбриг тов. Дергунов Михаил Матвеевич. Он вместе с полковником А.Х. Бабаджаняном – командиром 395-го стрелкового полка 2-й гвард. стрелковой дивизии (ныне Главным маршалом бронетанковых войск), на участке которого мы делали прорыв, подбежали к нам с расспросами «Что там? Как там?»… На которые, понятное дело, мы подробно ответить не могли. Так как попали под сильный артиллерийский огонь противника и, неся большие потери, остальных наших танков, ушедших в сторону села Покровское, в ходе боя не видели. К вечеру по бригаде прошел слух, что танкисты нашего батальона во главе с Юдиным М.В. вместе с пехотой громят немцев уже где-то за Миусом. Но позже выяснилось, что это не так. Так как ни на другой, ни на третий день танкисты во главе с М.В. Юдиным из боя не вернулись. И что с ними случилось было не известно. Знаю только, что посылали воздушную разведку. Стало известно, что сражающейся группировки в окружении, в тылу врага, не обнаружено.

Вот – это то, что мы знали тогда о судьбе танкистов и нашего комбата М.В. Юдина. Да, даже, если бы летчик и увидел танк на окраине вашего села Покровское, окруженный людьми, о котором вы рассказываете, то все равно о судьбе танкистов, находившихся в нем, ему ничего не было известно: сдались ли они в плен, или не сдались – погибли. Поэтому, видимо, и получила жена капитана М.В. Юдина – Екатерина Николаевна похоронку: «Ваш муж … пропал без вести в бою 14 марта 1942 года под городом Таганрогом». Много позже, когда я в 1943 году где-то на Кубани, помнится, под Крымской, перед прорывом «Голубой линии» встретился с офицером Шинкарецким, участником того памятного боя 8 марта 1942 года, из 5 гв. танк. бригады, рука об руку с которой мы участвовали в 1943 году в боях на Северном Кавказе, на Кубани и в Крыму, то он мне рассказал следующее: Он в госпитале однажды встретил старшего лейтенанта, фамилию не запомнил, тоже участника боя 8.03.1942 г. за освобождение с.Покровского и с. Рясного. Так вот, этот старший лейтенант, примерно 35 лет, худощавый, высокий, у него родственники были в районе города Харькова, рассказывал ему о том, как он, будучи тяжело раненым в этом бою 8.03.42 г., приполз в сторону населенного пункта, по-видимому, в с. Рясное. Его подобрал старик и еще какие-то люди, надежно спрятали, выходили, подлечили, и затем он смог перейти линию фронта и пришел к своим. Хорошо бы найти людей в с. Рясном, которые подобрали и выходили раненого командира-танкиста.

За участие в бою 8 марта 1942 года все танкисты моих экипажей, как и многие другие воины-танкисты 63-танковой бригады (многие посмертно) были награждены: Медведев – командир орудия – Орденом Красной звезды; Козодаев – механик-водитель – Орденом Красного знамени; Пискунов – заряжающий – медалью «За отвагу». Меня тоже наградили Орденом Красной звезды, рассказали мне об этом ребята при встрече, мою фамилию зачитывали в Приказе по бригаде. Но этой награды я до сих пор не получил...».

По воспоминаниям майора запаса М.В. Силантьева 20 ноября 1979 года. Город Новошахтинск.

P.S. Наш земляк, предоставивший этот материал, встречался с Михаилом Васильевичем в октябре 2002 года (надеюсь к тому времени он уже получил заслуженную награду) у него на квартире в городе Новошахтинске. Тогда-то и поведал ветеран о боли своего сердца. О том, что довелось ему пережить и в годы войны, и после нее… Не случайно в последние два-три года своей жизни ветеран перенес три инфаркта…

Умер Михаил Васильевич Силантьев в мае 2004 года. Но жива добрая память о чутком и отзывчивом сердце ветерана.

Сердце ветерана… Сколько всего довелось ему пережить! Но не утратило оно отзывчивости на чужую беду, благородства, не стало равнодушным.

Ныне в Покровском уже многие десятилетия высится памятник танкистам-юдинцам и их комбату на улице Ленина.

Подготовил Андрей Кравцов

Все статьи