Галя! Галя! Галиночка!

 Одна из самых любимых моих литературных и журналистских тем – русские женщины. Женщины нашей непростой страны и их судьбы, вплетенные в судьбу своей родины. В их, таких мягких и беззащитных, женских материнских сердцах, наверное, и живут самые беззаветные мир и любовь… Настолько, что порой задумываешься: а может, и Ангелы – женского пола? А может, они давно – среди нас?
 Просто мы этого не понимаем и не замечаем до тех пор, пока с нами не случается житейская история, вроде этой, присланной мне из Ростова-на-Дону Валентиной Ивановной Москаль. Кстати, имя главной героини повествования – Галина – с древнегреческого переводится как раз совсем по-ангельски – «покой, тишина и безмятежность».

 - В далеком теперь 1993 году я с детьми ехала из Ростова в свою дорогую Лысогорку Куйбышевского района. В автобусе, как водится, стоял шум и гул от разговоров. Вдруг откуда-то с первых мест зазвучала песня. Шум сразу стих. Песня набирала высоту, и я была поражена красотой голоса и манерой исполнения неизвестной мне женщины. Когда песня закончилась, все зааплодировали и попросили исполнить что-нибудь еще. Тогда с первого сиденья встала пассажирка и повернулась к остальным людям лицом. Это была молодая женщина: ухоженная, с сияющими голубыми глазами. Она с улыбкой поклонилась пассажирам и снова запела. Новая песня оказалась всем знакома, и люди стали дружно подпевать. Но, как бы стройно ни звучал хор, над ним все равно возвышалось сопрано неизвестной певуньи… Ее песни мы слушали тогда до самой Большекрепинской.
 Понемногу попутчики отсеивались, и, наконец, мы остались вшестером: я, мои дети и певшая песни женщина. Когда мы уже подъезжали к Греково-Ульяновке, мне вдруг неожиданно стало очень плохо. То ли от жары и дальней дороги, то ли от пережитого, пусть и приятного, волнения. Мое состояние заметила и моя попутчица. На первой остановке около ее дома она бесцеремонно подхватила меня под руку и вместе с детьми вывела из автобуса. Все равно дальше ехать я не могла, да и автобус следовал лишь до Каршенно-Анненки – до Лысогорки через Крюково надо было добираться либо пешком, либо на попутках. А это было совсем невозможно – наступала ночь…
 Сотовых телефонов тогда еще не было, а стационарного, который был у моих лысогорских родственников, я не знала. Да и самочувствие мое все ухудшалось. Позвав на помощь своего мужа, эта женщина (как я впоследствии узнала, ее звали Галина) завела меня с детьми к себе во двор и усадила в тенечке на лавочку, начав оказывать профессиональную медпомощь. А когда мне стало чуть полегче, предложила нам с дороги душ и ужин, а также, невзирая на мои протесты, остаться у нее до полного улучшения моего состояния.
 В итоге мы пробыли в гостях у Галины четыре дня. И, несмотря на свою занятость, она все эти дни оказывала мне и моим детям заботу и внимание. Наконец, мое давление пришло в норму, и я, наняв машину, уехала вместе с детьми сначала к родственникам, а потом – домой в Ростов.
 Прошли годы. В июне нынешнего года я, теперь уже на личном авто, ехала из Ростова все в ту же Лысогорку. На выезде из Родионово-Несветайской я увидела женщину с мальчиком и, притормозив, спросила, куда ей нужно ехать. Он ответила «До Греково-Ульяновки». Я согласно кивнула, женщина с мальчиком сели в машину и мы поехали. Я спросила ее, почему она, стоя на дороге, не поднимала руку, раз ей нужно было ехать. Она ответила, что устала ее поднимать. Потому и стояла просто так – ждала, что, может, будет ехать хоть кто-то из знакомых, раз чужие не берут…
 И тут же, словно в подтверждение своих слов, начала читать мне стихи.

             На обочине
     Женщина стояла на обочине
     С маленьким ребенком на руках.
     Думами своими озабочена,
     Лишь рукою повторяла взмах.
     Мчались мимо «пазики» и «рафики» –
     Вереницы личных шли авто.
     Женщина стояла на обочине –
     Места ей не предложил никто.
     Птицей женщины рука взлетала,
     Взгляд с надеждой к людям устремлен –
     Будущее на другой руке держала
     (Нет, я не узнала их имен).
     Ехали холеные и сытые,
     Равнодушно отведя «мурло».
     С головой стояла непокрытою –
     Время не остановилось. Время шло.
     Видела сегодня я воочию,
     Но судить бездушье не берусь…
     Женщина стояла на обочине –
     На обочине моя стояла Русь!
 Я, удивленная, попросила мою пассажирку почитать еще. Она прочла еще несколько стихов. А потом вдруг сказала: «Давайте лучше споем». И запела. И песня, и голос показались мне очень знакомыми, но я, сколько ни силилась, никак не могла вспомнить, где же я их слышала. На въезде в Ульяновку она попросила остановить возле ее дома. Что я и сделала.
 И вдруг моя попутчица обратилась ко мне по имени, чему я была страшно удивлена, и предложила зайти к ней домой на чай, раз я отказалась от денег за проезд. Я, втайне желая продолжить знакомство, согласилась и проследовала за хозяйкой в тенистый, ухоженный, утопающий в цветах дворик. Пока хозяйка готовила ужин, я, воспользовавшись предложенным ею летним душем и освежившись, прошла в дом. Все сияло чистотой, а на стенах в качестве украшений, висели рисунки. Я с интересом стала их рассматривать, а когда вошла хозяйка, спросила: «Кто это так рисует?» Женщина смущенно ответила: «Это я».
 Приготовленное ею угощение было на славу! Наваристый, вкусный борщ, котлеты с картошкой-толченкой и свежим томатом, а на третье – холодный компот с вкусными пирожками с начинкой из кабачкового варенья.
 За обедом, как водится, завязалась беседа. И тут хозяйка поинтересовалась моим здоровьем и моими четверыми детьми. Я, пребывая уже в полном недоумении, спросила, откуда она знает, как меня зовут, и что у меня – четверо детей. И вдруг, вглядевшись в лицо и глаза сидящей напротив меня женщины со стыдом узнала в ней мою спасительницу из далекого прошлого. И, краснея, призналась, что, хоть за прошедшие годы и я, и дети, часто вспоминали тот случай, я ни разу не нашла времени, чтобы заехать к ней домой и поблагодарить…
 Чтобы сильно не утомлять мою собеседницу, я вкратце рассказала ей историю моей жизни. И, в свою очередь, задала вопрос, как поживает она, и почему теперь живет совсем в другом доме. Она сразу замолчала. А потом, закрыв лицо руками и уронив голову на стол, вдруг горько зарыдала… Я не стала утешать ее сразу, дав возможность выплакаться. Успокоившись, она начала свой рассказ.
 – В 1994 году похоронила мачеху, воспитывавшую меня с рождения вместе со своими 11 детьми, а до этого – двух сестер, отца и брата. В 1998 году досмотрела свекровь, в 1999 году – схоронила брата, в 2000 – старшую сестру. Ее сына забрала к себе…
 В 2008 году погиб жуткой смертью мой старший сын Андрей – про это писали даже в нашем «Деловом Миусе». В 2009 году умер второй брат, в 2011 – свекор, в 2015 году – еще сразу трое членов семьи. В 2019 скоропостижно скончался муж, с которым вместе прожили пятьдесят два года…
 Не знаю, как выжила и смогла все это вынести. Наверное, благодаря внукам, их у меня осталось четверо - Андрея и двое – младшего сына. Старшие выросли и разлетелись, а я живу с младшим сыном и его детьми – их мама умерла... Рядом живет средний сын с семьей, я ему и уступила свой дом. А сама вот купила по соседству.

 Я сидела и слушала рассказ Галины о том, как она долгими, бессонными ночами пишет книги и стихи. Как рисует, вяжет и шьет. Как днями хлопочет по хозяйству. Являясь при этом еще и активной участницей художественной самодеятельности, и старостой поселения, решающим социальные вопросы своего села и помогающим многодетным семьям Греково-Ульяновки.
 После этих рассказов Галина встала из-за стола, ненадолго отлучившись. Вернулась она с семейным альбомом. Вся жизнь Галины и ее семьи разворачивается перед моими глазами, когда я просматриваю его фотографии. А Галина в это время кладет передо мной четыре своих диплома о профессиональном образовании. И все – с отличием… Чем окончательно меня добивает наповал.
 Ведь до этого рассказывала, что работала в колхозе на самых разных работах и даже на корейских полях. И что они с мужем всю жизнь держали два огорода и огромное хозяйство. Лишь последние пять дет она перестала всем этим заниматься – больше нет сил… От всего пережитого в жизни она перенесла два тяжелейших инсульта, «заработала» тяжелую форму сахарного диабета и гипертонию с кризовым течением… Из-за диабетической полиневропатии она с трудом ходит, но по-прежнему не сдается, стараясь быть полезной своим родным.
 Время было позднее, и я стала собираться в дорогу, попросив на прощание переписать какие-нибудь ее стихи и взять на память хотя бы один рисунок. Она отказала, сказав: «Приедешь в гости еще – тогда дам!» Но я уже и до этого сунула один рисунок в сумку, успев записать небольшое ее стихотворение из тетрадки, где было написано сотни стихов…

             Я подарю тебе любовь
     Ночь, луна. Звезды. Небо.
     Я подарю тебе любовь,
     И ты взлетишь туда,
     Где никогда ты не был.
     Легким ангела крылом тебя укрою.
     Я подарю тебе весь мир – возьму с собою.
     В мир счастья, радости, добра –
     Где нету боли.
     Где нету горя и беды,
     Где только воля!

 Спросила ее: «Почему не печатаешься? Почему не шла работать по специальностям?» Она лишь смеялась: «Муж ревнивый был, но любил безмерно. Да и в семье никто не знал, что пишу и рисую. До недавнего времени все прятала. А сейчас, на старости, все раздаю. Пишу, рисую – и снова раздаю…»
 Я внимательно посмотрела в ее глаза. Они необыкновенные, постоянно меняющие цвет: от небесно-голубого, до темной синевы, до краев наполненные тоской и неизбывным горем. И в голове моей начала биться мысль: «Как, откуда в этой красивой во всех отношениях женщине столько мужества, силы воли, доброты и выносливости? Как она, родившаяся и выросшая в Москве, смогла принять сельскую жизнь?»
 Прощаюсь. Обещаю заглянуть еще. Немного отъехав от ее дома, останавливаюсь около беседующих на улице женщин и спрашиваю, знают ли они мою Галину и что могут о ней сказать. Они, перебивая друг друга, отвечают, что сказать могут только хорошее. Еду дальше – около магазина стоят мужчины. Снова останавливаюсь и спрашиваю, знают ли Галину и что могут сказать о ней. Характеристика звучит та же самая, разве что добавляют: «Ей при жизни памятник ставить нужно». И я согласна с мужчинами…

 Уважаемая редакция! Очень прошу: напечатайте в своей газете мой рассказ об этой удивительной женщине! Пусть мое повествование будет назиданием тем, кто бездумно проезжает мимо голосующих на обочине наших деревенских женщин. Пусть будет назиданием тем, кто с высокомерием относится к попутчикам, вместе с ними разделяющим один путь, зная, что, возможно, никогда больше не встретится с этим человеком!
 А вот жизнь поворачивается так, что встречаемся. И открываем таким людям то, чего не можем открыть ни родным, ни близким своим. И облегчаем, лечим этим свои души…
 Не берите денег с тех, кого вы подбираете на дороге – кто знает, чем вас за это отблагодарит жизнь! Может быть – встречей с такими людьми как Галина Трофимовна Воропаева из села Греково-Ульяновка Родионово-Несветайского района.
 И еще. Напечатайте, пожалуйста, эти ее стихи. Не знаю, она ли их автор. Но я списала их из ее сборника, они были написаны ее рукой…

                     ***
     Я теперь не жена, не холёна.
     И ни в чем не лгу и не живу.
     Кокаином воли обезболена,
     Меж людей спокойно прохожу.
     Не хочу ни радости, ни новости –
     Все ищу холодного огня
     Да конца той надоевшей повести,
     Что судьба писала за меня.
     Изживаю чувства бесполезные…
     И лишь сердцем, где-то в тайниках,
     Знаешь ты, какая я железная!
     Знаю я, как страшно я мягка…

 От автора. Не знаю, как вам, дорогие мои читатели. А как по мне – у простой русской женщины Галины Трофимовны Воропаевой – светлый ум и просто необыкновенно тонкая, чистая, как родник, душа. С глубочайшим пониманием не только жизни, но и сущности женщины. «Знаешь ты, какая я железная! Знаю я, как страшно я мягка…» – лучше ведь о каждой из нас и не скажешь…

Елена Мотыжева
(Для иллюстрации использованы кадры из фильма «Кубанские казаки»
с Галиной Пересветовой –
тезкой главной героини этой истории

Все статьи