.jpg)
.png){kind=icon}
.png){kind=small}
Два рецепта долголетия
Скоро 1 октября - день пожилых людей. Праздник, надо сказать, не очень популярный. Может, из суеверия. Ибо, кто из нас не боится старости? Кто не вздрагивал при одном только упоминании о ней? Все мы хотим долго оставаться молодыми и сильными. Но, понимая, что все равно, рано или поздно, стариться придется, мечтаем хотя бы прожить как можно больше.
У всех моих знакомых, при сообщении им, что в нашем районе живут люди, перешагнувшие столетний рубеж, первой мыслью высказывалось такое побуждение: «А спроси, как этим двум женщинам удалось столько прожить? Какой у них рецепт долголетия?» Так я и решила назвать свой сегодняшний рассказ о миусских долгожительницах – Нине Михайловне Мироновой из Кульбаково и Домне Ефимовне Диановой из Политотдельского.
Рецепт 1. Долголетие по-кульбаковски
- Зовут меня Нина Михайловна. Мне сто четыре года. Родилась я в деревне Плешаки Глубокинского района, это сейчас Каменский район нашей области. Семья у нас была большая, богатая и дружная, мы много работали и никогда не голодали, даже в гражданскую войну. Из того времени мне больше всего запомнилось настоящее чудо - телефонные кабели, которые лежали прямо на земле, сбоку дороги, и на которые нам, детям, не разрешали наступать.
А еще помню, как мой дедушка жаловался отцу, что и белые, и красные забирают у нас сено для своих армий, и нам нечем кормить наше большое хозяйство. Потом началась коллективизация. У людей все имущество, что ладным было, и даже все барахло стали в колхоз отбирать. Спросила бы я сегодня: откуда у колхозов взялось тогда богатство? Только у нашей семьи отобрали 2 коровы, 3 теленка, 3 пары волов, на которых мы пахали, 2 лошади да 8 овец, а у каждой по паре ягняток было. Сказали, кто в колхоз не захочет, пусть сразу, от греха, уходит, куда глаза глядят. Отец уехал, устроился в шахту работать, в Сорокин, это Краснодон теперь. А мама дома ждать осталась. Так ее сначала арестовали, за то, что в колхоз не пошла, а потом сослали в Сибирь. Нас, детей-малолеток, на дедушку оставили. В 27 году я пошла работать к отцу, в шахту. Там стало полегче, выдавали паек. В шахте я грузила в вагонетки уголь и отвозила их. Забойщик уголь рубит, а я – гружу…
С мужем своим, трактористом, я 64 года прожила. На уборочной познакомились. Нас из шахты, как летом выходные, на уборочную посылали, колхозам помогать. Раза два я так попадала, чтобы своего тракториста встретить. А потом и замуж за Андрюшу вышла. Перед победой на Миус-фронте уж вернулись в Плешаки. А после, в сорок четвертом году, как немца выгнали, моего Андрюшу послали сюда, в Кульбаково, разрушенное хозяйство поднимать. Ну и я за ним приехала, 2 телят привезла и корову, чтоб жить, чем было. Дети ведь. Семеро детей у меня было, а сейчас – только трое.
Хорошие тут, в Кульбаково, люди живут. Никто ни меня, ни детей моих никогда, ни чем не обидел. Хатку первую помогли построить, всем делились. Муж у меня здесь трактористом стал, а я – штурвальным на комбайне. И в огородной бригаде тоже поработать пришлось, поля тяпать. Я такое пережила, не дай бог. И вспоминать не хочется.
Куда там сейчас жизнь от той, что была! Пенсия у меня 8 тысяч, спасибо Путину. Что мне уже надо? Потому на все хватает. Я ведь всего первый год, как отдыхаю, сама в огород не хожу. Но и то, чеснок, вон, пообрезала, лук перебрала – мало ли работы. И внучата…
Я с внучкой живу. Двое деток у внучки и я – трое нас. Она с мужем своим с работы возвращается, спрашивает меня: «Бабушка, не спите?» А как же мне спать? Ну, как пьяный какой зайдет, да детей напугает? Разве тут до сна? Так вот, вынянчивать всех и помогала, сколько лет. Некогда скучать было. Внуки, правнуки, праправнуки – не сосчитать!
Я только сейчас, в старости, хорошую жизнь увидела. Дети и внуки меня любят, особливо один внучок. На праздник вот даже рюмочку потянуть могу. И покушать хорошо. И день рождения свой недавно, лучше быть не надо, отметила: собрались все за столом, посидели. Товарищи пришли и председательница (Глава поселения – Г.В. Щеткова) проведала.
Сейчас правнучка говорит: «Бабушка, ты не помирай! Хоть до моих 8 лет, хоть годик еще, но проживи!» А я отвечаю: «Рановато мне помирать. Я и до 9 проживу, если господь даст, чтоб тебе, деточка, угодить!» Одна беда – ноги плохо ходят, болят. Ну, да и то не беда! Хоть и с палкой, а пойду, сколько детям надо. И поживу еще!
Рецепт 2. Долголетие по-политотдельски
- Меня зовут Домна Ефимовна. Мне сто три года, в феврале будет сто четыре. Родом я из Марьевки, Матвеево-Курганского района. Родилась в семье единоличников. Нас было девять детей. Я – младшая. Детство свое я забыла. Царя никогда не видела. Революцию и гражданскую войну тоже не помню, мала еще была.
Помню только, как колхозы начались и коллективизация. Ничего хорошего не было. Имущество и хозяйство в колхоз забрали. Нас всех согнали в кучу и отправили работать в степь. Всю землю поделили на участки, а нас – на бригады. Надо было каждый день свой урок отработать. Мне назначили хлеб полоть. Потом, что я только в колхозе не делала: и в огородной бригаде работала, и глину месила, и камни на себе таскала. Плохо было…
Коллективизацию я на всю жизнь запомнила. Народ у нас весь был против колхозов. Что только не делали, лишь бы не идти. Это ж не власть, это ж враги были! Хлеб забирали у всех, подчистую. У нас в люльке для дитя хлеб лежал в сумочке, спрятали немного, и то – нашли и отобрали. Разве это не враги?
По деревне, помню, в колокол набатом били, призывали обороняться. Да куда там! С шашками всех по домам разогнали, может, кого и убили… После мы по полям ходили, падаль какую искали, чтоб только поесть…
Муж у меня родом из Политотдельского, портной. Кузьмой звали. Я с ним больше полвека вместе прожила. Троих детей родила. Потом, как война началась, Кузьма с первого и до последнего дня воевал. Сначала с немцами, потом – с японцами. Ранен был, но, слава богу, хоть живой вернулся.
А я его всю войну в колхозе ждала. Не знаю, может, документ какой был, но в нашем селе никого немцы не трогали, не издевались. Плохо мы жили, но терпеть можно было. В 43 году у нас хлеба не стало. Тогда я сама начала шить из всякого тряпья какую-никакую одежду, цеплялась на «бочковой» состав и так ездила на освобожденную Украину, менять пошитое на еду. А что тогда ели? Тогда и макуха медом была…
Как я столько прожила, спрашиваете? А сама все делала. И тяпала, и косила. Ни одного дня у меня отдыха не было. Кроме колхозного, своего огорода было больше пятидесяти соток, а к нему – корова, козы, овцы, поросята и куры. С ними и отдыхала. Почитай, до 97 годов я еще сама этот огород сажала. Дочка в гости придет, а у меня уже лучок зеленеет… Ну не сидеть же сиднем – так всегда думала…
А вот сейчас сижу на месте, не хожу уж в огород. Стул вот вытяну на улицу, да на солнышке греюсь. Или в кухне сижу. Телевизор иногда смотрю, жалко, слышу плохо. Хотелось бы лучше слышать, да что делать – старость! Пенсия у меня – 9 тысяч. Говорят – мало. А сколько мне нынче надо? Вот, покушала немного, да и сижу себе, как барыня, на всем готовом.
Внуки ко мне приезжают, навещают меня. Любят. У меня их, всех, уже полтора десятка набежит: внуков, правнуков и праправнуков. Не дают бабке скучать.
Бывает, конечно, думаю я о смерти: ну-ка, такую жизнь прожить! Каюсь, грешна, жалуюсь иногда дочери. А она мне: «Мама, что ты Бога гневишь? Сама передвигаешься, ходишь, ум сохранила, все понимаешь. Живи и радуйся!» Тогда я опять ворчу: «Коли Бог держит, так пусть и здоровье дает!»
А сама – гляну иной раз в окошко. За окном, например, по зимнему времени, – пурга. Я и говорю себе: «Да ну его к черту, в такую собачью погоду помирать! Детям маета одна. Что их беспокоить? Поживу еще!» Как только зацветет все за окном, гляну: «Господи, да куда тут помирать – красота-то какая! Полюбоваться бы, успеть!» Потом – жара, потом, опять же – дожди. Так и некогда помирать…
Вот такие они, трудные и, одновременно, безыскусные рецепты миусского долголетия. А может, самый главный рецепт в том, что надо просто честно работать и честно жить, отдавая всего себя тем, кого ты любишь, и кто любит тебя…
Елена Мотыжева
Все статьи
.jpg)
1.jpg)
