Наш миусский шёлк

 На днях я неожиданно стала обладателем подарка из Москвы, от сети магазинов «Азбука Севера», занимающейся продажей различных северных и таёжных деликатесов. И подарили мне… авторскую шоколадку с шелковицей ручной работы. За что? Да за комментарий в интернете.

Шелководы села Марфинка

А дело было так. Недавним летним утром, дожив до благородных седин и перечитав к настоящему времени тысячи самых разных книг, я выяснила, что, оказывается, «совсем безграмотна»! Ибо слово шелковица, которое я, как и миллионы жителей всего юга России, привычно произношу с ударением на «о», в словарях современного русского языка, оказывается, имеет акцентологическую норму с ударением на «и»: шелковИца!

 Сей способ наименования несчастного дерева меня, южанку, имевшую дело с шелкОвицей, как минимум, в шести поколениях предков, равнодушной оставить не мог. В итоге, разбирая многочисленные филологические интернет-посты, где шли баталии между сторонниками «традиционного» и «правильного» звучания слова, я лишь у работников интернет-торговли наткнулась на предложение к носителям русского языка аргументировать свое «неграмотное» мнение при помощи любых адекватных доказательств в виде словарей и т.д. И я аргументировала:

 – Думается, что составители словаря из северных областей России, не будучи знакомы с реальной шелкОвицей, и никогда не слышав, как ставится ударение в этом слове везде, где массово растет это дерево (и где его название образовано прибавлением суффикса «иц» к основе прилагательного «шелкОвый»), поставили ударение «по бумаге». То есть так, как оно обычно и ставится, когда суффикс «иц» прибавляется к основе прилагательного «шёлковый». Зафиксировав, что именно этот «северный» вариант, совершенно оторванный от реального звучания слова там, где это слово чаще всего употребляется, и является акцентологической нормой современного русского языка. Самое удивительное при этом, что логика, которой руководствовались филологи, сама по себе не слишком-то и логична. Да, она прослеживается, например, в словах: грибнИца, темнИца, частИца, единИца, половИца, кислИца, мокрИца, горчИца, девИца, багрянИца, сушенИца. Но вот в словах: кУзница, пУговица, яИчница, вЕтреница, рАзница, здрАвица, вОльница, пУдреница, лИственница, лУковица, овсЯница, окОнница, лечЕбница, бескОрмица, распУтица, безвкУсица, безрабОтица, гололЕдица, – ее уже не найти! А все потому, что именно такое акцентирование возникло в этих словах изначально, до того, как кто-то из учёных мужей начал указывать, что оно – неправильное... По-хорошему и в случае с шелкОвицей, учитывая, что русский язык – это живой организм, который существует не для бумажного словаря, а для живых людей: ежедневно служит им и постоянно изменяется вместе с ними, – стоило бы общие подходы с «правильным» ударением на «иц» пересмотреть...

 В самом деле, что логичнее: когда акцентологическую норму в слове для ее последующей фиксации в словаре определяют по тем, кто и этим словом, и тем предметом, который оно обозначает, постоянно пользуется в своем обиходе, или по тем, кто эту шелковицу, может, не только не ел никогда, но даже и видел-то всего один раз в жизни, в книге по ботанике?

 В общем, так я и получила свою шоколадку за лучший аргумент. С отдельной благодарностью от работников интернет-торговли дорогими элитными продуктами «За победу здравого смысла в живой речи».

 Шоколад «Сургутский», с какао-маслом первого холодного отжима, с сушеной шелковицей и на акациевом меду вместо сахара (такой на маркетплейсах стоит от 750 до 800 рублей за стограммовую плитку), который я получила в награду, – это, конечно, больше для северных столичных гурманов: у меня, как у южанки, раньше никогда не было нужды есть засушенную шелковицу – свежая гораздо вкуснее. Но в целом, конечно, лакомство оказалось оригинальным и вкусным. Хотя и очень дорогим.

 Побудив меня вспомнить, как пару лет назад одна женщина, временно приехавшая в наши края из другого региона и снимавшая в Матвеевом Кургане квартиру, спросила: «Почему у вас здесь столько этой вредной шелковицы везде растет? От этих здоровенных деревьев одна только грязь – белье во дворе не вывесить!»

 И я объяснила, что шелковица – это не «грязь» и не «вред», а, напротив, свидетельство былого достатка и материального благоденствия того дома, рядом с которым она росла… Люди при помощи этой шелковицы за сезон могли заработать больше, чем получали на официальной работе. Причем, что важно: в этих заработках могла принимать участие и вся детвора, с утра до вечера таскавшая шелковичные ветки сидящим в специальных клетках гусеницам.

 Шелководство – гордость Примиусья! В государственных архивах Москвы сохранилось фото 1938 года, на котором изображена матвеево-курганская коконосушилка, где готовые коконы тутового шелкопряда, массово сдаваемого населением, сначала «морили» – обрабатывали горячим паром, а затем – сушили нагретым воздухом. После готовые коконы разматывали, изготавливая из них шелковые нити: стратегическое сырье не только для текстильной промышленности, но и для обороны страны, ведь из натурального шелка делали парашюты и парашютные стропы. Натуральный шелк, кстати, и в медицине применяли (и применяют до сих пор) – в качестве шовного материала.

 Пелагея Алексеевна Полякова (Тарасенко) из хутора Ольховского Куйбышевского района, во время интервью однажды вспоминала, как она, вместе с другими детьми, будучи еще совсем молоденькой, каждое лето резала и таскала в хутор в больших корзинах шелковичные ветки… С деревьев, растущих в нескольких километрах от дома – ближе все уже было острижено. И как гусеницы, радостно поедающие потом этот корм, хрустели свежими листьями так громко, что казалось, будто сразу несколько человек грызут в червоводне огурцы. В те послевоенные годы куйбышевские шелководы Прославляли Примиусье. Так, в 1967 году звено колхоза имени Куйбышева под руководством Л.С. Гориковой сдало государству 316 килограммов коконов, а вторая бригада сельхозартели «Украина» под руководством Р. Дудченко – вообще 334 килограмма.

 Работа в червоводне с мая по сентябрь, а нередко ее поручали еще и детям, подросткам и юношеству, была очень непростой! Поскольку шелкопряд ест все время, а есть он может только зелень шелковицы, веток ему требовалось каждый день очень и очень много! Ведь гусениц кормили по 6-7 раз в сутки, точно младенцев. Так же нужно было обеспечивать в помещении для выращивания гусениц и чистоту (грязная подстилка – испорченная продукция) и проветривание. Которое тоже было делом ответственным: гусениц берегли от хищных насекомых, от птиц, и, конечно, от мышей. Не менее важно было и ни в коем случае не пропустить начало формирования кокона, не дав бабочке возможности вылупиться: даже слегка поврежденный кокон становился полностью непригодным к получению из него шелковой нити, поскольку его становилось невозможно размотать…

 Кстати сказать, шелководство среди школьников тоже активно поощрялось государством: в сельских школах даже устраивали мини-фермы по выращиванию тутового шелкопряда, где детей учили, как правильно ухаживать за гусеницами. Такая, к примеру, существовала в Политотдельской школе, где учащиеся Т. Кацаева, Ю. Азаров, Л. Кордик, В. Костюченко, Т. Карась и другие под руководством учителя биологии В.Н. Казимировой в 1971 году собрали 233 килограмма коконов и получили путевку в Москву, на ВДНХ. Проходили даже областные слеты юных шелководов! Например, на третий слет, который прошел в Ростове-на-Дону в декабре 1984 года, из 19 сельских районов области съехались 150 школьников. Они представляли более двух тысяч учащихся 6-10 классов из разных сельских школ, которые все вместе за летние каникулы вырастили и сдали государству 8,5 тонн коконов…

 1970-1980-е – время для бума шелководства на Миусе! Тутового шелкопряда массово выращивали в Матвеевом Кургане, в Авило-Успенке, Красной Горке, Марфинке, Новониколаевке, Екатериновке, Кульбаково и других миусских селах и хуторах. Всего же к началу Перестройки на территории Ростовской области работало уже более 230 шелководческих звеньев. Лучшим из них, кстати, было звено А.Н. Василенко из колхоза имени Калинина Матвеево-Курганского района – его шелководы научились выращивать за сезон по 600 килограммов коконов самого высокого качества!

 Школьники и домохозяйки, пенсионеры и даже инвалиды – для многих из них именно шелководство стало первым по-настоящему серьезным «домашним» заработком, позволяя зарабатывать на дому до 200 рублей в месяц – полноценную советскую зарплату ценного специалиста! Именно с тех, золотых для села, времен по всему Примиусью сохранились еще и отдельные насаждения шелковицы в лесополосах, и огромные шелковичные деревья на приусадебных участках.

 Увы, но распад Советского Союза стал гибелью и для шелководства. Отсутствие у государства всякого интереса к промышленному производству и племенному делу, низкое финансирование села и любых производственно-перерабатывающих мощностей, дефицит знающих специалистов, колоссальный отток молодежи из сельской местности и уничтожение целых плантаций шелковицы вместе с исчезновением колхозов – уничтожили, наряду со всем советским, и наше миусское шелководство. Единственный регион России, где сейчас еще занимаются разведением шелковичных червей – Ставрополье. Тут на базе немногих коммерческих предприятий еще даже ведется какая-то селекционно-племенная работа – скромный залог хотя бы теоретической возможности возрождения некогда суперприбыльной и для жителей, и для всего государства отрасли…

 Вот такой «шоколад с шелкОвицей» получается. Для кого-то – «вредная гадость», для кого-то – «ненужное баловство», а для кого-то – благодарная память нашему доброму и щедрому южному дереву, в тяжелые послевоенные годы, благодаря выращиванию тутового шелкопряда, спасавшему от голода и нищеты целые семьи. Давшему в ХХ веке трем поколениям проживавших на юге страны семей возможность достойно жить: иметь хозяйственный достаток; вырастить и выучить всех детей, дав им хорошее образование; построить всем хорошие дома с высокими стенами, разжиться столь необходимым на селе транспортом и механизированными орудиями труда... Может быть, именно поэтому у мудрых китайцев именно шелковица уважительно считается Деревом Жизни, обладающим волшебной силой против всякого зла, наделяя людей мудростью, трудолюбием, любовью к земле и почтением к предкам?

Елена Мотыжева

Все статьи